Так картина Л’Эрбье «Фантастическая ночь» прямо «проговаривается» о том, что в ее основе лежат феерии Мельеса, а ленты по сценариям и в постановке Кокто пусть прямо и не относятся к сюрреализму (сам Кокто отрицал эту связь), но обилие аллюзий, таинственных символов, постоянное совмещение сна и реальности, не могут не отсылать к практикам авангардистских движений 1920-х. В нашу программу, однако, вошли не только осовремененные легенды авторства Кокто, но и такие фильмы, как «Вечерние посетители», «Призрачная повозка», «Ставки сделаны», каждый из них по-своему перерабатывает мифы и легенды прошлого, превращая их то в экзистенциальную притчу, то в манифест сопротивления. Разбавляют эту «легендарность» несколько сказок: мрачные, готические «Барон-призрак» и «Волк Мальвенера» соседствуют с изысканно красивой сказкой «Красавица и чудовище» и с уже упомянутой «Фантастической ночью» — кинофантазией, напоенной магией, странными образами и завораживающими визуальными эффектами.

Несколько выделяется из программы о сказках и легендах фильм «Ворон» Анри-Жоржа Клузо, где нет поэзии картин Кокто, фантасмагорий Л’Эрбье и светлого, полного надежды финала «Вечерних посетителей». Как и во всех представленных фильмах, действие у Клузо разворачивается в вымышленном городке, а его таинственная, почти мистическая атмосфера, порой напоминает полуденный кошмар в духе де Кирико. Но в отличие от сказок и легенд, высвобождающих зрителей из плена действительности, в фильме Клузо фантастическое присутствует, но укореняется в реальности, которая оказывается намного страшнее, чем любой вымысел, подтверждая тем самым правоту Альфреда де Мюссе, написавшему однажды, что «жизнь — такой мучительный сон».