II МОСКОВСКИЙ МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ АРХИВНЫХ ФИЛЬМОВ

СССР, 1968 г.

Автор сценария и режиссер: Булат Мансуров

СССР, «Туркменфильм», 1968 г., цв., ш-э, 8 ч., 2137 м, 78 мин., ВЭ 17.VIII.1970.

Автор сценария и режиссер: Булат Мансуров
Оператор: Ходжакули Нарлиев
Художник: Шамухамед Акмухамедов
Композитор: Реджеб Реджебов
Звукооператор: Чалы Аннахалов
В ролях: Аман Одаев (Халлы-бай), Гевхер Нурджанова (Заррин-Тач), Набат Гельдыева (Джамаль), Тарас Алейников (Катигроб), Ходжаберды Нарлиев (Курбан), Сарры Каррыев (Оде-Кара), Ходжом Овезгеленов (Язкули-ага), Баба Аннанов (Клыч), Ходжадурды Нарлиев (Чары), Сабира Атаева (старшая жена Халлы-бая).

По мотивам рассказа Андрея Платонова «Такыр».
Первые годы ХХ века. У вождя маленького кочевого племени Халлы-бая четыре жены, но ни одна не принесла ему ребенка. Халлы-бай покупает у контрабандистов юную Заррин-Тач. Она рожает ему дочь Джамаль – его единственное дитя. Но Халлы-бай вынужден скрывать отцовство: закон запрещает прикасаться к рабыне. Идут годы. Обессиленная кочевой жизнью, Заррин-Тач тяжело заболевает. Племя Халлы-бая, опасаясь, что у нее чума, покидает стоянку на краю такыра, оставив рабыню, лежащую без сознания. Вместе с ней остается Джамаль Их опекает беглый пленный австриец Стефан Катигроб, прячущийся в древней полуразрушенной башне. Ее стены изнутри он покрыл экспрессионистскими рисунками. Заррин-Тач умирает. Идет гражданская война. Халлы-бай встает на сторону басмачей. Они убивают красных, отравляют колодцы. У стен башни Катигроб сталкивается с отцом Джамаль и падает, сраженный его пулей. Джамаль, попадает к басмачам. Узнав о готовящейся вылазке против красных, она угоняет табун лошадей и уходит в степь, а утром встречает красноармейский отряд.

Я вырос на маленьком разъезде. С одной стороны высились вершины Копет-Дага. С другой – в сторону Кара-Кумов – были такыры. Такыр – это земля, на которой ничего не растет, как будто мертвая. Вроде асфальта – только мягче. На нашем такыре даже построили аэродром для маленьких легкомоторных самолетов. Однажды, в 1952-м, тринадцать суток, не переставая, лил дождь. И произошло чудо – такыр покрылся буйным разнотравьем. Живые силы дремлют в этой земле, пока не пробудит их вода. У нас говорят: «Семена бывают не в земле – семена бывают в воде». Вот это то, что произошло с кино национальных республик во второй половине прошлого века.
С режиссером Булатом Мансуровым – тонким знатоком восточной культуры, ее музыки и поэзии – мы ощущали себя единым целым. Так было с самого прихода его на студию, когда дипломная четырехчастевка, на которую он пригласил меня оператором, стала разрастаться до полного метра вопреки яростному сопротивлению местного киноруководства. Фильм спас мастер Булата во ВГИКе Сергей Герасимов – так появилось на свет ставшее классикой «Состязание».
Потом мы снимали «Утоление жажды» по роману Юрия Трифонова, стараниями того же руководства урезанное в прокатном варианте на четверть. И, наконец, в «Рабыне» впервые обратились к цвету.
Цвет значит для туркменов очень и очень многое. С начала лета и до зимы окружающее пространство становится абсолютно желтым – полностью выгорает. И – в ответ этой тотальной одноцветности – взрываются всеми цветами радуги наши халаты, ковры. Вопреки четкой черно-белой графике барханов (помните, как сняты пески в фильме «Тринадцать» моего вгиковского учителя Бориса Израилевича Волчека?) в нашем национальном орнаменте цветовом линия размыта. Как, скажем, в живописи экспрессионистов.
И – лица, лица, лица. Кино было для нас столь важно еще и потому, что мы в нем освобождались от многовекового запрета на изображение человека в восточной культуре.
Уже когда пишется сценарий, я вижу не только композицию кадра, цветовую гамму, но и лица будущих героев. А откуда мы возьмем исполнителей – из штата студии, театральных коллективов или просто из массовки – не важно. Важно найти те лица, которые нам видятся. Так нашли мы для «Состязания» Ходжома Овезгеленова – колхозника, музыканта, ставшего потом постоянным участником наших фильмов (в «Рабыне» он – мудрый гончар Язкули-ага). А юная Набат Гельдыева (Джамаль) – это просто соседка Булата Мансурова по дому, дочь режиссера дубляжа. Да и Тарас Алейников, сын замечательного Петра Мартыновича, сыгравший Катигроба (до того снявшийся у нас в «Утолении жажды» вместе с отцом и сестрой), в ту пору еще не стал кинооператором, а работал инженером.
Увы, как и «Утоление жажды», «Рабыня» сильно пострадала от цензуры. Практически выпала очень важная линия взаимоотношений героини с отцом, который должен скрывать свое отцовство. Пришлось вместо замечательного финала рассказа Платонова наспех приклеить штампованную концовку с буденовками и красным знаменем. Но все-таки общее решение фильма нам сохранить удалось. Как и «Состязание», «Рабыню» относят к «поэтическому кино». И это справедливо.

Ходжакули Нарлиев

27 ноября, восресенье